По некоторым подсчетам, за последние 15 лет в Татарстане построено свыше тысячи мечетей - от соборных, праздничных до маленьких сельских, а также восстановлено и построено заново около 200 церквей. Но и без подсчетов, невооруженным глазом видно, что на волне духовного "ренессанса" у нас в республике переживает возрождение и храмовое зодчество. Только в Казани сейчас насчитывается около 70 культовых сооружений, включая и так называемые новоделы. Своими мечетями, церквями и церквушками обзавелись даже "спальные" микрорайоны столицы. Еще более инициативны в этом отношении сельские жители. В районах республики в среднем строится до 30 мечетей в год. Практически в каждом крупном и не очень населенном пункте сегодня есть мусульманский или православный храм, а нередко - и тот, и другой. Предмет особой гордости местных жителей, когда мечеть и церковь стоят буквально через дорогу друг от друга. Действительно, это производит неизгладимое впечатление, особенно на приезжих. Где еще, кроме Татарстана, такое можно увидеть? Если вы не из местных, вам обязательно также расскажут, на чьи деньги строился храм. Правда, если вы проявите чуть больше любопытства и поинтересуетесь, скажем, кто автор проекта, какой шедевр храмового зодчества брался за образец и все ли каноны, религиозные и архитектурные, удалось соблюсти, то вряд ли услышите что-то вразумительное. Да и задавать эти вопросы часто не имеет смысла - все и так видно... Взять те же сельские мечети, строительство которых сегодня поставлено фактически на поток. Потому и строят их нередко люди, уже набившие на этом деле руку, то есть обычные шабашники. Строят быстро и без премудростей, так сказать, по "типовому" проекту. И неудивительно, что эти поспешные новоделы часто похожи, как близнецы. Впрочем, желание выделиться, создать нечто оригинальное порой и вовсе приводит к курьезам. Так, например, в Мамадышском районе недавно построили мечеть в виде точной копии ... башни Сююмбике. Понятно, что делалось это из лучших побуждений и самых теплых чувств к символу Казанского кремля. Проектировщики только одного не учли - башня эта не имеет никакого отношения к исламскому культовому зодчеству. Потому и смотрится новенькая мечеть, мягко говоря, странновато. Или другой пример - храм в честь преподобного Серафима Саровского на улице Сафиуллина в Казани. Автор проекта - известный казанский архитектор А.Спориус, ныне, к сожалению, уже покойный. Строительство храма растянулось на многие годы. Менялись подрядчики и спонсоры, деньги то появлялись, то снова заканчивались... В результате часть "луковичек" радует глаз позолотой, а другая часть покрыта обычной нержавейкой. Но это еще полбеды... А вот обшитые металлом и частично тоже позолоченные барабаны куполов - это уже нонсенс, прямое нарушение канона. Возможно, кто-то искренне полагал, что так храм будет смотреться "богаче", но получилось довольно аляповато... - И таких примеров непонимания, незнания основ культового зодчества как исламского, так и христианского, к сожалению, можно привести множество, - говорит мой собеседник, заслуженный архитектор РТ Айвар Гумарович Саттаров. - За семьдесят лет советской власти мы утратили само понятие "культовое зодчество". Скажем, в царской России архитекторы, проектировавшие храмы, входили в элиту общества. Это еще не каждому дозволялось, не каждому давали лицензию на проектирование храмов. Страна-то была верующая... Помню, когда я учился в Москве, то видел в библиотеке роскошные альбомы по храмовому зодчеству. Там все типы храмов подробно описаны, расчерчены... Бери и строй! Заказчику оставалось только пролистать альбом и выбрать то, что ему нужно. Словом, раньше к культовому зодчеству относились очень серьезно. А потом традиции были утрачены, храмы разрушены... - Так, может быть, разговоры о возрождении культового зодчества несколько преждевременны, как и наша эйфория по поводу даже не сотен, а тысяч заново построенных мечетей и церквей? - Эйфория, о которой вы говорите, длилась с 1990 по 2000 год, когда атеизм перестал быть частью политики и появилась возможность восполнить упущенное. Установка была именно такой: побыстрее построить и начать молиться. Не дай бог, все вернется на круги своя... А потому на первых порах, действительно, мало обращали внимания на архитектуру, ее качество. С этой установкой и у нас было много построено мечетей, особенно в районах, как попало и кем попало. Некоторые из них так и стоят недостроенные. Например, в мечети на улице Фучика в Казани до сих пор нет интерьеров, вместо них - цветастые занавесочки. А сколько мечетей было построено с нарушением исламских канонов! Скажем, другую казанскую мечеть, на улице Мусина, спроектировали так, что, оказалось, михраб (молитвенная ниша, обращенная в сторону Мекки. - О.С.) выходит на угол. Это уже потом, в ходе строительства, вносились коррективы в проект, поскольку в исламе категорически запрещено молиться на угол. Или, скажем, в мечети на Фучика не предусмотрен зал для женщин. Конечно, в старину так и было, тогда женщинам вообще не разрешалось ходить в мечеть, но в современных исламских культовых сооружениях обязательно должен быть зал для женщин с отдельным входом. Тем не менее сплошь и рядом сталкиваешься с незнанием элементарных норм культовой архитектуры. Ведь как у нас поначалу строили? Один подход - это подражание старым казанским мечетям - Сенной, Бурнаевской... Для них характерны скатная крыша и минарет над входом. Вот так и строили, как по трафарету, и особенно много таких мечетей в сельских районах. Второй подход - попытка изобрести велосипед. Главное, чтобы ни на что не было похоже. Типичный пример - новая соборная мечеть в Уфе. Непонятно, то ли это китайская пагода, то ли прибалтийский охотничий домик (кстати, проектировали эту мечеть архитекторы из Прибалтики). Однако уже сейчас наблюдается другой, более осознанный подход, ибо в количественном отношении потребность в культовых сооружениях вроде бы удовлетворена, и наступает новый, качественный этап. В этом плане мощным толчком для возрождения культовой архитектуры послужили два объекта - храм Христа Спасителя в Москве и мечеть Кул Шариф в Казани... - Думаю, самое время напомнить, что вы являетесь не только одним из авторов проекта мечети Кул Шариф, но и создателем всех ее интерьеров, поражающих своей торжественностью и вместе с тем легкостью, изяществом. Наверное, ваша собственная жизнь теперь тоже делится на до и после Кул Шариф? Какие творческие задачи стояли перед создателями, а вернее, воссоздателями главной мечети Казанского кремля и что лично вам как архитектору дал этот уникальный опыт? - Моя жизнь, скорее, делится на три этапа: до Кул Шариф, девять лет в Кул Шариф и после нее... Это была целая эпопея, а лично для меня - огромная творческая лаборатория. Поскольку задачи стояли архисложные. Во-первых, это была первая в Казани мечеть-джами, то есть соборная, праздничная мечеть. Ни рисунков, ни описаний той мечети Кул Шариф, которая была разрушена четыре с половиной века назад, не сохранилось. До нас дошла только легенда, что это была мечеть с восемью минаретами. Иными словами, от нас требовалось воссоздать то, чего никто никогда не видел. Но чтобы, увидев нашу мечеть, каждый мог воскликнуть: это она! Да еще чтобы современная была... Да еще чтобы вписалась в ансамбль Казанского кремля... Задача, по сути, фантастическая! Напомню, что это был 1996 год. Тогда еще мало кто знал, как надо строить мечети. Поэтому работать поначалу приходилось методом наития. Это потом, когда мы выиграли конкурс, наш Президент стал повсюду брать нас собой: дескать, смотрите и учитесь. Мы побывали в Турции, Эмиратах, Египте... - Нынче в числе создателей мечети Кул Шариф вы выдвинуты на соискание Тукаевской премии, и, думается, это заслуженно. Скажите, а вам поступали предложения построить нечто подобное в других городах? - Сейчас я строю приблизительно такого же размера мечеть в Казахстане. С четырьмя минаретами, на две тысячи человек... А в прошлом году по моему проекту была построена небольшая сельская мечеть под Нижнекамском. Здесь я впервые попробовал отойти от стереотипа и привнести в архитектуру татарской мечети элементы классицизма. По форме она напоминает ротонду, с круглым молельным залом. Надо сказать, что исламская культовая архитектура в отличие от христианской как бы "перешагнула" через эпоху классицизма, не испытав на себе его влияние. Вот я и попытался восполнить этот пробел. А в данный момент я проектирую в таком же классическим стиле небольшую мечеть в Башкирии, под Салаватом. В настоящее время уже сложилась определенная типология татарских мечетей. Во-первых, это пятничная, или соборная, мечеть по типу Кул Шариф, куда по большим праздникам стекается большое количество верующих. Затем - квартальная, или районная мечеть. В среднем она рассчитана на двести человек. И третий тип - сельская мечеть. Кроме того, появился совершенно новый тип придорожной мечети - "сафар". Они небольшие, в среднем на 50 человек. Скажем, такие мечети можно встретить по Нижнекамской автотрассе. Любой может остановиться, помолиться здесь и ехать дальше. Что касается православного зодчества, символом возрождения которого, как я уже сказал, стал храм Христа Спасителя, то, с одной стороны, это, безусловно, послужило точкой отсчета, а с другой - тормозом для развития новых форм храмового зодчества. - Почему? - Русская православная церковь сама по себе более консервативна, там больше канонов, через которые не переступишь. Скажем, в исламе их значительно меньше: михраб с ориентацией на Мекку, отдельные входы для женщин и мужчин - вот, собственно, и все. А в православном зодчестве все жестко расписано: в каком церковном приделе какая икона должна находиться. И современные православные храмы, по сути, повторяют ту типологию, которая сложилась еще до революции. Ничего нового нет. Впрочем, я не берусь судить, плохо это или хорошо. Возможно, православное зодчество будет развиваться по каким-то своим законам. - А чем отличается татарская мечеть, скажем, от турецкой или иранской? И в какой мере нынешние архитекторы вольны привносить в традиционную исламскую архитектуру что-то новое, современное? - Сейчас в Чечне строят мечеть, которая будет больше Кул Шариф в четыре раза. Посмотришь на нее, и сразу ясно - это турецкая мечеть. Нечто подобное построено в столице Таджикистана. Эти мечети композиционно узнаваемы. А типично татарская мечеть - с минаретом на крыше. Это очень специфичная форма, такой нигде в мире нет. Как она возникла? Думаю, это связано с тем, что ислам в России долгое время фактически был под запретом, и люди тайком молились по домам. А когда Екатерина Вторая смилостивилась и разрешила строить мечети, верующие стали быстренько на тех же обычных скатных крышах возводить минареты. Так и возник особый тип татарской мечети. Что же касается новых тенденций в исламском зодчестве, то прежде всего они проявляются в использовании современных технологий и отделочных материалов. Скажем, если раньше при строительстве мечетей использовали известняк и мрамор, то сейчас их строят из керамогранита, а для позолоты используют тринитротитан, который смотрится даже покруче сусального золота. Раньше стены клали в четыре кирпича, сейчас - в два кирпича, плюс утеплитель, плюс облицовка. А вот элементы декора должны оставаться традиционными, национальными. Только в этом случае мечеть будет узнаваемой. - Думаю, в старину нечасто можно было увидеть, чтобы мечеть и православный храм стояли рядом, буквально через дорогу. Это тоже примета нашего времени. Как символ веротерпимости, многоконфессиональности нашей республики. Здесь все понятно и оправданно. А вот с точки зрения архитектурной гармонии - не "спорят" ли они между собой? - Это хорошо со всех точек зрения. Все храмы ведут к Богу. Вот когда рядом с храмом публичный дом или пивнушка - это плохо. А красота с красотой не спорит. Красота примиряет. Когда рядом стоят красивая церковь и красивая мечеть, то исчезает сам предмет спора, что лучше: ислам или христианство? - Но есть и другая проблема. Я думаю, что вам как заведующему кафедрой реставрации и реконструкции архитектурного наследия КГАСУ не надо рассказывать, сколько памятников культового зодчества нами уже утрачено и сколько их по всей республике продолжает разрушаться. Иной раз посмотришь на эти руины и поневоле согласишься с теми, кто считает, что дешевле построить новый храм, чем восстанавливать старый... - Я думаю, что строить новое надо там, где ничего нет. А там, где хоть что-то осталось от храма, его надо восстанавливать, возрождать. В конечном счете, все зависит от людей, их воли... Если нет воли, то люди, глядя на развалины, будут пускать слезу, пить, спиваться, но ничего не изменится. А когда есть воля, желание возродить храм, то рано или поздно появляются и деньги, и богатый спонсор, и просто энтузиасты... Я знаю массу таких примеров. А ждать, когда государство отреставрирует все разрушенные храмы, бесполезно. И потом, разве храмы на Руси государство строило? В основном они построены на деньги меценатов, купцов. И почему теперь только государство должно о них заботиться? Его забота - это памятники истории и культуры, которые являются мировым достоянием, шедеврами, вот за их сохранность государство в ответе, это закон. А что касается полуразрушенных деревенских храмов, то ни одно государство это не осилит. Это в нашем сознании что-то должно повернуться... К сожалению, пока мы имеем лишь маленький процент людей, из среды которых начинает формироваться новый тип заказчика - человека при деньгах, который понимает, что храм - это не просто четыре стены с минаретом или крестом. Это след на земле. А потому жалеть денег на храм нельзя. Всю Россию в плане архитектурного своеобразия вытягивают храмы, а у нас еще и мечети... Это то, за что нам надо держаться, чтобы сохранить себя как народ, нацию. Культовое зодчество аккумулирует в себе все достижения национальной культуры - декоративное искусство, орнамент, живопись... К слову, в Казани было и другое уникальное явление - деревянное зодчество. Понятно, что в условиях развивающегося мегаполиса сохранить его нереально. Но реально было обязать заказчиков, которые собирались на этом месте что-то строить, оплатить фотосъемку, работы по обмеру, описанию памятников деревянного зодчества. Чтобы хоть что-то осталось, какая-то память... Ведь это наше наследие, то, на чем учатся наши студенты. А сейчас все это уже утрачено. - Но вернемся к культовому зодчеству. Где сегодня готовят архитекторов этого профиля и готовят ли их вообще? - Что касается казанской архитектурной школы, то она находится в стадии формирования. Еще раз скажу, что большим толчком в этом смысле стала мечеть Кул Шариф, создание которой потребовало огромных творческих усилий. Конечно, надо возрождать кафедры культового зодчества. Пока их нигде нет. Хотя приходит понимание, что проектировать храмы должны специалисты и потребность в них огромная. Поэтому мы в рамках собственной инициативы и нашей кафедры культурного наследия отчасти занимаемся их подготовкой. Наши студенты проектируют и мечети, и церкви. И поверьте, среди них есть потрясающие образцы. Хотя, повторяю, системы в этом деле пока нет, есть только отдельные энтузиасты. - И все-таки, как вы считаете, могут ли Кул Шариф и еще несколько новых и старых мечетей решить в Казани проблему национального своеобразия архитектурной среды? - Конечно, не могут. Все опять же упирается в наше сознание... Чего мы хотим? Хотим идентифицировать себя как нацию, как народ или хотим просто въехать в Европу? Если хотим въехать в Европу, то давайте пригласим Нормана Фостера, который поставит нам какой-нибудь обалденный небоскреб, и мы сразу всех переплюнем, даже Европу. Хотя там, кстати сказать, современной архитектуры практически нет. Европа настолько застроена, что для чего-то нового просто места нет. Потому тамошние архитекторы и смотрят в сторону России, где еще можно развернуться. И это, к сожалению, часто совпадает с нашими собственными устремлениями. Нам хочется таких же, как в Европе, небоскребов, супермаркетов, торговых центров... Вот и вырастают у нас как грибы после дождя все эти "меги", "макдональдсы" и т.д. Архитектура в данном случае не имеет никакого значения, главное - что там внутри продается, наши взоры устремлены на товар, а не на архитектуру. И вот эти по сути торговые склады, ангары въезжают в нашу культурную среду. И никакие мечети ее не спасут. И все-таки, думаю, это временное явление. Мы все еще переживаем период "переваривания" того, что в свое время хлынуло к нам с Запада. Но рано или поздно, уверен, мы вернемся к генерированию собственной архитектуры. Мы созреем для того, чтобы создавать самобытные вещи, будь то мечеть, православный храм или жилые дома. Традиции-то богатейшие!